Везде
Transcendentalism and Neuroscience: Grounds for Integration
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Transcendentalism and Neuroscience: Grounds for Integration
Annotation
PII
S271326680031097-6-1
DOI
10.18254/S271326680031097-6
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Anastasiya Medova 
ORCID: 0000-0002-0637-6741
Occupation: Professor
Affiliation: Reshetnev Siberian State University of Science and Technology, Krasnoyarsk State Pedagogical University named after. V.P. Astafiev
Address: Krasnoyarsk, 660049,Mira str., 82
Edition
Volume 5 Issue 1-2
Abstract

The author considers the methodological basis of neurotranscendentalism and discusses the question of whether its integration of the approaches of transcendentalism and neurosciences is effective and coherent. The study undertakes on the base of the comparative analysis of spatiotemporal and quantitative representations and how they are described in Kant’s philosophy and transcendental neuro-researches. The author infers that: 1) transcendentalism is not susceptible to the problem of the material correlate of a priori principles of the reason while neurosciences are primarily aimed at detective it; 2) the integrated disciplines have essential diversities in the treatment of the crucial notions (a priori, representation, space, time, magnitude, perception, etc.); 3) neurosciences and transcendentalism have the ground for the integration on the level of the subject area; 4) neurotranscendentalism forms the interdisciplinary scope of researches which generates its own synthetic object – the “biological a priori”.

Keywords
interdisciplinarity, representationalism, a priori, neuronal maps, proto-thinking, cultural capacities, time, space, magnitude
Received
03.04.2024
Date of publication
31.05.2024
Number of purchasers
2
Views
65
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
1 Тенденция развития научного знания к обогащению путем интеграции результатов и методов разных наук приводит к образованию междисциплинарных исследований. Междисциплинарность является отличительной чертой современной науки, хотя не всякое взаимодействие в рамках научных исследований можно считать таковым. Мы исходим из того, что интеграции должны происходить на уровне методов и предметов познания, типичных для конкретных дисциплин. Высшим уровнем такой интеграции будет появление новых синтетических предметов и методов, что повлечет за собой возникновение новой научной отрасли. В узком смысле слова междисциплинарным будет является исследование в рамках одного проекта, при котором метод одной устоявшейся дисциплины применен к предмету другой устоявшейся дисциплины [Салтыков и др. 2017, с. 8].
2 В свете сказанного представляет интерес интеграция трансцендентальной философии с нейронаукой. Эта задача усложняется тем, что сама нейронаука является междисциплинарной областью знаний. Основные дисциплины, объединяющие здесь свои усилия – это физиология, биология, психология, лингвистика, информатика и когнитивные науки. Сосредоточившись на изучении нейронных процессов в нервной системе, данные дисциплины получают приставку нейро-, при этом базовой описательной моделью для них являются биология и физиология. Базовый метод нейронаук заключается в фиксации нервных процессов преимущественно в мозге с помощью их визуализации посредством фМРТ, МЭГ, ЭЭГ и дальнейшем обобщением полученных данных, исходя из поставленных задач.
3 Интерес к нейронным процессам столь велик, что возникли нейроэтика, нейротеология, нейроэкономика и т.п. Суть подобных исследований состоит в том, что для каких-либо актов сознания, например, для актов принятия экономических решений, обнаруживаются соответствующие им нейронные процессы, что позволяет интерпретировать биологическую обусловленность этих актов. Складывается впечатление, что получить приставку нейро- может любое направление науки, в том числе и философии, если оно каким-либо образом примет во внимание нейронные процессы. Так, например, могут возникнуть нейромарксизм, нейроэкзистенциализм, нейрофеноменология. Но каким образом философия может принять во внимание нейронные процессы и адекватно воспользоваться их биологическим описанием? В данной статье мы хотели бы разобраться в вопросе о том, в какой мере можно говорить о продуктивной интеграции нейронаук и трансцендентальной философии. В свете нашего подхода этот вопрос заключен в следующем: имеется ли пересечение предметных областей или методологических подходов нейронауки и трансцендентальной философии? Для «чистоты» исследования в качестве образца трансцендентальной философии мы будем понимать ее исходный вариант, т.е. философию Канта.
4

Предпосылки нейротрансцендентализма
5

Нейротрансцендентализм восходит к утверждению А. Шопенгауэра о том, что время, пространство, причинность и другие константы мышления, т.е. кантовские априорные формы чувственности, идеи и понятия, есть лишь функции мозга. Шопенгауэр полагал, что Кант в своих работах имел в виду именно это с той лишь разницей, что вместо слова «мозг» он употреблял понятие «способность познания» [Шопенгауэр 2011, с. 4,9]. Заслугу кантовской философии Шопенгауэр усматривал в открытии истинного положения дел: хотя материальный мир существует независимо от нас, он имеет свои основания в функциях нашего мозга. Посредством работы мозга только и становится возможным тот строй вещей, который мы рассматриваем как объективный.
6 Как нетрудно заметить, Шопенгауэр производит подмену понятий. Физиологическая представленность априорных структур разума не является предметом исследований Канта, в целом проблемы физиологии человека находятся на периферии его научных интересов. Единственный труд, в котором можно было бы ожидать от Канта рассуждений о физических предпосылках нашего разума – это «Опыт о болезнях головы» (1764). Но и здесь философ не обсуждает вопросы функционирования организма, хотя признает причиной душевных расстройств телесные недуги, а именно болезни пищеварительных органов (АА II, 270), а отнюдь не неправильный образ жизни, высокомерие, напряженность мысли и т.п., как это было принято считать в XVIII веке. В целом же это сочинение соединяет насмешку над современным Канту обществом, сатиру и представляет собой не медицинское исследование, а скорее культурную критику [Штольценберг 2014, с. 64].
7 Мы приблизились к пункту существенного расхождения трансцендентализма и нейронаук. Трансцендентальная философия индифферентна к тому, каким образом исходные структуры разума представлены на физиологическом уровне, и представлены ли они там вообще. Для трансцендентальных исследований как самого Канта, так неокантианцев и большинства феноменологов ХХ века связь сознательных схем и понятий с телесной организацией человека несущественна. Этот показательный момент трансцендентализма в значительной мере его характеризует, он же, с развитием данной парадигмы, становится объектом критики. «Изоляция» разума от физической реальности, его автономность по отношению к телу рассматривается эмпирически настроенными учеными как слабое место кантовской философии. Так, сторонник нейротрансцендентализма Г. Нортхофф призывает наконец «встроить» разум в мозг и тем достичь подлинной интеграции мозга, тела и окружающей среды: критику разума в дальнейшем следует уточнить в отношении мозга, создав «критику собственного мозга» (a ‘critique of the own brain’) [Northoff 2004, р. 211]. Имеет место тенденция «отелеснивания» априорных структур и конститутивных оснований разума, четко выраженная в пост-феноменологии [Ash, Simpson 2016, р. 51-52].
8 Является ли описанная нами дивергенция существенным препятствием для возникновения нейротрансцендентализма? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно обратиться к примерам последнего, которые позволят составить представление о его предмете и характере аргументации.
9

«Культурный нейротрансцендентализм» как пример нейространсцендентальных исследований

10 Культурный нейротрансцендентализм нацелен на изучение биологических оснований культурной деятельности людей, т.е. на обнаружение нейронных аналогов «культурного априори». В социальной феноменологии под последним понимаются ментальные установки, устойчивые «габитусы», которые наследует индивид, включенный в данную культуру. А. Щюц интерпретировал культурное априори как комплекс самопонятных значений, открывающийся, прежде всего, в повседневности. Культурное априори – это «общая среда понимания», дорефлексивные смысловые позиции, изначально формирующие опыт мировосприятия и мироотношения общности людей [Щюц 2004, с. 512]. В нейронауке под культурными способностями понимается, прежде всего, овладение языком и математическими операциями. Установлено, что часть коры головного мозга человека специализирована для культурных областей, таких как чтение и арифметика. Эти культурные практики возникли довольно недавно, чтобы повлиять на эволюцию человеческого вида на морфологическом уровне, т.е. «закрепиться» в какой-то зоне мозга. Однако замечен факт минимальной вариативности церебральных репрезентаций культурного опыта: каждая культурная компетенция связана с одной или несколькими специфическими корковыми картами (так называемыми «культурными картами»), сходно расположенными у разных людей и в разных культурах. Так, знание системы письма закодировано во взаимно-однозначных сопоставлениях между отдельными буквами и конкретными зонами поверхностью коры головного мозга. Представления буквенных цепочек и чисел занимают у разных людей практически идентичные места на крупномасштабных макрокартах мозга в левой затылочно-височной и билатеральной внутритеменной коре соответственно.
11 С. Дюэнэ и Л. Коэн предполагают, что эти культурные карты не есть совершенно новое образование. Они связаны с картами-предшественниками, сформировавшимися на ранних этапах развития человека и, возможно, даже у нечеловеческих приматов. Эти карты кодировали когда-то эволюционно сходные функции. Культурные изобретения проникают в эволюционно более старые мозговые цепи и наследуют многие из их структурных ограничений. Согласно этой гипотезе, скорость и легкость овладения культурой у детей должны быть предсказуемы в зависимости от сложности требуемого коркового перераспределения, т.е. расстояния от эволюционного предшественника до новой функции. Например, дети часто путают зеркально отображаемые буквы (p и q в английском алфавите), пишут буквы и знаки зеркально, «не в ту сторону». Это можно интерпретировать как то, что обобщение симметричных объектов – сравнительно новая функция, вытесняющая древнюю чувствительность системы визуального распознавания симметрии [Dehaene, Cohen 2007, р. 384-385].
12 Прочная закрепленность нервных функций в какой-то зоне мозга позволяет нейронаукам выдвинуть гипотезу о ее древнем происхождении и искать в активности аналогичной зоны мозга животных эволюционный прототип данных человеческих функций – «протосимволическую» активность, «протомышление» и т.п. Поэтому инвариантность пространственного закрепления нейронных «культурных карт» в мозге человека вызывает стабильный интерес. Ее исследования развиваются во многих направлениях, например, в анализе активности веретенообразной «области лица». Это специализирующаяся на распознавании лиц часть человеческой зрительной системы, расположенная в нижней височной коре, активна в том числе у людей, слепых от рождения. Эмпирически установлено, что электрическая стимуляция функциональных кластеров этой зоны избирательно искажает восприятие лица [Parvizi at al. 2012]. Очевидно, что культурное значение зрительного восприятия лиц огромно. Вероятно, функции веретенообразной зоны могут быть определяющим культурным фактором. Д. Спербер и Л.А. Хиршфельд полагают, что универсальную культурную склонность всех народов к манипулированию лицом (использование масок, косметики, карикатуры, шаржи, стилизация человеческих лиц в игрушках и т.п.) можно интерпретировать как следствие природы кодирования лица в человеческом мозгу, что позволяет этим культурным артефактам функционировать как «суперстимулы» для веретенообразной области лица [Sperber and Hirschfeld 2004].
13 В.А. Бажанов, стоя на позициях культурного нейротрансцендентализма, предлагает понимать культурный фон и физиологическую организацию человека как одно целое. В таком случае мы имеем своего рода априорную матрицу, построенную на основе генетического фона, предыдущей и текущей культурной деятельности. Данная матрица чувствительна ко всем раздражениям, соизмеримым с функционалом нервных клеток, который зависит в свою очередь от их культурной и биологической предыстории. Эта априорная матрица имеет одновременно нейробиологическую и социокультурную природу [Bazhanov 2019]. Отсюда возможен шаг и к «когнитивному редукционизму», т.е. к поиску универсальной базовой когнитивной структуры на физиологической основе.
14

Основания для интеграции: репрезентационизм
15 Пример культурного нейротрансцендентализма показывает, что изначальное отсутствие физиологических коррелятов для априорных структур разума не только не рассматривается в данном направлении как препятствие, но даже не привлекает внимание исследователей. На чем же может обоснованно базироваться интеграция двух подходов – трансцендентального и нейрофизиологического? В первом приближении общим моментом трансцендентализма и теорий нейронной активности является широко понимаемый репрезентационизм.
16 Кант, говоря о различии вещей самих по себе и вещей для нас, имеет в виду под последними представления о вещах, т.е. их репрезентации. Так, в «Критике чистого разума» он определяет всякое понятие как представление, которое содержится в бесконечном множестве различных возможных представлений в качестве их общего признака (В 40). В этой связи развернулась длительная дискуссия о том, какую из познавательных стратегий представляет Кант – является ли он конструктивистом, реалистом или репрезентационистом [Röd 1991; Abela 2002; Dickerson 2003; Катречко 2021; Shahmoradi 2021; Бандурин 2021 и др.]. Мнение, согласно которому Кант представляет репрезентационизм, высказывается, начиная с 1930-х годов [Radziewicz 1935]. Очевидно, оно имеет под собой основания, если понимать под последним, вслед за Т. Рокмором, отрицание возможности непосредственного познания внешнего мира, что приводит к идее «посредника» – репрезентации или представления, соединяющего познающего субъекта и познаваемый объект [Рокмор 2005]. Альтернативной стратегией является конструктивизм – идея более непосредственного познания внешнего мира, возможного в силу субъективного конструирования познаваемого объекта (такого, например, как конституирование предметностей тех или иных регионов в феноменологии).
17

Отношения между сознанием с одной стороны и репрезентациями предметов или состояний с другой стали одной из главных тем когнитивных исследований и аналитической философии. Согласно обобщению А. Брука и Л. Ержукевича, следует говорить о трех формах доступа к предметности (в терминологии авторов – о трех типах локального реализма): либо то, что осознается, например, как красный цвет есть определенное свойство переживания красного, либо же это непосредственный опыт красного объекта, т.е. опыт какого-то его качества, либо, наконец, переживание красного цвета возможно в силу того, что возникает связь с другим психологическим состоянием – с сознательным представлением красного цвета. Третья версия – это репрезентационизм, причем именно феномен репрезентаций вовлечен в решение вопроса о том, что делает ментальные состояния сознательными. Вопрос заключен в следующем: может ли ментальное состояние быть сознательным, если оно ничего не репрезентирует [Brook, Jerzykiewicz 2002]?
18 Как кажется, мы далеко удалились от трансцендентализма Канта, зато приблизились к нейронаукам. Нейронауки также специализируются на исследовании систем репрезентации, в том числе пространственной (spatial representation system), количественной, временной [Langston 2010; Lourenco, Longo 2010; Srinivasan, Carey 2010; Hevia, Spelke 2010 и др.]. Известнейшее открытие, связанное с системой нейронной навигации, – это открытие нейронов места (place cells), локализованных в области гиппокампа [O’Keefe, Dostrovsky 1971]. Наряду с ними исследованы нейроны направления головы (head direction cells), нейроны решётки (grid cells), границы (border cells) и скорости (speed cells). Это комплекс навигационной системы мозга, обеспечивающей пространственную репрезентацию у живых существ и принимающей вид «ментальной карты». Карта фиксирует представления о том, какие предметы присутствуют, где они по отношению друг к другу и где находится субъект по отношению как к этим предметам, так и к локальному пространству в целом. Генерация и работа с такими картами требует интеграции нескольких нейронных систем.
19 Используют ли нейронауки и трансцендентализм понятие «репрезентация» в одном и том же смысле? Очевидно, что нет. Так, согласно Канту, опыт не возможен без синтетического объединения многообразного в единство. Восприятия могут совпадать друг с другом в опыте, но только случайно. Из самих восприятий необходимость их связи вывести никак нельзя. Реальный же опыт формируется на основе представления о необходимости связного существования собираемых вместе явлений, в частности, во времени. Так как само время воспринять нельзя, связывание элементов восприятия во времени возможно «только посредством понятий, а ргіогі устанавливающих связь. Так как эти понятия всегда вместе с тем заключают в себе необходимость, то опыт возможен только посредством представления о необходимой связи восприятий» (В 219) [Кант 1994а, с. 184]. Кант говорит о репрезентации (представлении) необходимой связи восприятий. Репрезентации для Канта – это формы обнаружения (конструирования) единства опыта на основе внеопытных структур, обладающих статусом необходимости. Что же понимается под репрезентацией в нейронауках?
20 Репрезентация также связывается здесь с представлением, но иной, чисто перцептивной природы, тесно связанной с пространственными координатами. Так, в нейронных исследованиях используется понятие «числовая линия». Это явление зафиксировано при исследовании эффекта SNARC (Spatial Numerical Association of Response Codes – пространственная числовая ассоциация кодов ответов). Согласно ряду экспериментов, меньшие числа вызывают более быстрые ответы, будучи предъявляемыми в левой части зрительного пространства, а большие числа — в правой его части, как если бы мысленные числовые линии были отображены на пространственное представление, идущее слева направо [Dehaene et al. 1993].
21 Репрезентацию пространства, с точки зрения нейрофизиологии, можно представить как двойное отображение – в рецептивном поле и на реинтопической карте. Рецептивное поле — это структурированная область сенсорной поверхности (например, сетчатки глаза или кожи), где соответствующий стимул (например, вспышка света) вызывает реакцию сенсорной клетки. То есть, это пространственная проекция внешнего мира на воспринимающую плоскость. Реинтопия – это новый уровень проецирования. Это похожая на карту проекция сетчатки глаза в латеральном коленчатом теле и в других отделах мозга. То есть, визуальные (и не только) репрезентации описываются нейронаукой как многоступенчатые взаимно-однозначные пространственные соответствия двух сред.
22

В этой связи интерес представляет изучение зрительной репрезентации с учетом саккадического движения глаз1. Зрительные нейроны кодируют пространство в ретинотопических координатах, а это означает, что область, в которой они реагируют на стимулы, фиксируется на сетчатке и, следовательно, движется вместе с глазами. Стимул, отображаемый в данной позиции во внешнем пространстве, приводит в действие различные популяции нервных клеток до и после движения глаз. Возникает вопрос: как мозг поддерживает стабильную визуальную репрезентацию внешнего мира в процессе саккад [Burr et al. 2011, p. 178]? Д.С. Бурр, Дж. Росс и др. обнаружили, что при саккадическом движении глаз зрительная репрезентация мира переназначается в новые координаты зрительной карты, и это перераспределение начинается до того, как глаза действительно начинают двигаться. Оно связано с быстрой и сложной деформацией зрительных рецептивных полей: саккады приводят к сжатию всех трех основных перцептивных структур – пространственной, временной и количественной [Ibid. 180-182]. Таким образом обнаруживается, что пространственные, временные и количественные репрезентации связаны на нейронном уровне.

1. Саккады – быстрые, строго согласованные движения глаз, происходящие одновременно и в одном направлении, совершаемые в среднем три раза в секунду, чтобы направить взгляд на интересующие объекты.
23 Можно сказать, что Д.С. Бурр, Дж. Росс и др. получили подтверждение кантовской идеи единства пространства, времени и величины, но сделали это в совершенно чуждом Канту модусе. Кант также связывал количественные представления со способами восприятия мира, т.е. с априорными формами чувственности. Описывая аксиомы созерцания в «Критике чистого разума», он характеризует понятие величины как результат сложения многообразного и однородного в чувственном созерцании и одновременно как условие возможности такого синтетического единства многообразного. Понятие величины выводимо из пространственных и временных представлений: «все явления суть величины, и притом экстенсивные величины, потому что как созерцания в пространстве или времени они должны быть представляемы посредством того синтеза, которым определяются пространство и время вообще» (В 203) [Кант 1994a, c. 173].
24 Характеризуя принципы чистого рассудка, предшествующие всякому опыту, Кант говорит, что существование явлений определяется согласно трем модусам времени. Категория величины организуется согласно отношению к самому времени как величине (время есть величина существования, т. е. продолжительность), категория отношения – согласно временным отношениям последовательности (время как ряд состояний), наконец, категория совокупности или целостности – согласно отношению одновременности (В 262) [Кант 1994a, c. 212-213]. Как видим, и величина, и пространство как последовательность ряда предметов или чисел, и объем как совокупность в одновременности выводятся на уровне априорных категорий из временных отношений.
25 Таким образом, для Канта, как и для когнитивных нейроисследователей, пространство, время и величина предстают как единое, можно сказать, одно и то же ментальное образование. И все же речь не идет о том, что репрезентации, описываемые в трансцендентальной философии и нейронауках – это тождественные явления. Нейронные репрезентации, как было показано – это электромагнитные сигналы, характеризующиеся пространственными взаимооднозначными соответствиями объектов, точек перцептивных полей и зон нейронных карт. Даже если под нейронной репрезентацией подразумевается нечто более опосредованное, она имеет перцептивную природу и мыслится как проекция на физиологический носитель. Репрезентации Канта – это категориальные координаты, т.е. интеллектуальные понятия-посредники, организующие наш опыт.
26

Основания для интеграции: априоризм
27 Вторым, более весомым основанием интеграции нейронаук и трансцендентализма выступает априоризм. В своей концептуальной части нейронауки в союзе с когнитивными науками так же, как и трансцендентализм, претендуют на экспериментальное изучение фундаментальных абстракций разума. Речь идет о таких исходных категориях как пространство, время, число, степень, вероятность [Dehaene and Brannon 2011, p. 3]. Нетрудно заметить здесь пересечения с кантовскими категориями, которые он называет «чистыми рассудочными понятиями, а ргіогі относящимися к предметам созерцания вообще» (В 105). Среди кантовских категорий – единство, множественность, отрицание, ограничение, причинность, возможность; пространство и время Кант понимает как априорные составляющие чувственности.
28 Методы нейронаук позволяют зафиксировать присутствие данных категорий чистого рассудка в мышлении не только взрослых, но и новорожденных и детей на довербальной стадии развития, а также животных [Balci at al. 2009; Xu, Garcia 2008; Walsh 2003 и др.]. Так, исследования поведения новорожденных цыплят показали, что у них есть представления о продолжительности, дистанции, яркости, и эти представления можно назвать количественными, если понимать под количеством выражение величины. Различные чувственные свойства предметов объединяются у животных, как и у человека, в общее абстрактное (нечувственное) представление числа или величины. Кроме этого, новорожденные цыплята ассоциируют меньшие величины с левой стороной пространства, а большие – с правой, так же, как и люди [Rugani at al. 2015] (как было отмечено выше, ментальные числовые линии у людей возрастают слева направо [Umiltà et al. 2009], эту особенность можно проследить, в частности, на написании математических знаков < и > : знак «меньше» ориентирован острым концом влево, знак «больше», напротив, вправо; таким же образом, слева направо располагается вектор времени в графиках). Исследования показали, что и у животных количественные представления тесно связаны с пространственными и одновременно с временными, что подтверждается зонами локализации нейронной активности при активизации данных представлений.
29 Вполне созвучна трансцендентализму идея концептуальной ветви нейронаук о том, что упомянутые «фундаментальные абстракции разума» не выводимы из примитивного чувственного опыта, коль скоро они обнаруживаются у новорожденных особей человека и животных. Так же вполне в духе Канта и констатация их культурной необусловленности и независимости от языковой среды, коль скоро они имеют место у невербальных и довербальных существ. Мы выделили моменты, которые могут выступать внешними формальными основаниями для развития нейротрансцендентализма, но не будем терять критической позиции. Действительно ли можно признать за однопорядковые явления априорные идеи Канта и «фундаментальные абстракции разума», принимающие вид нейронных процессов с относительно устойчивой локализацией в определенных зонах мозга? На наш взгляд явления, которые описывает нейронаука, имеют принципиально другую природу, нежели структуры чистого разума. И дело здесь не в их генезисе и не в онтологическом различии их «носителей», а в той роли, которую эти образования играют в функционировании человека.
30 Обосновывая свою версию структуры чистого разума, Кант отнюдь не связывал ее устройство и сам факт ее наличия задачами выживания человека. В трансцендентальной философии речь идет именно о чистом разуме, возвышающем человека над миром причин, над феноменом, до царства целей. Кантовские априорные идеи, схемы и формы есть условия мыслимости мира, но отнюдь не механизмы, обеспечивающие выживание. Априорные идеи трактовались Кантом как то, что отличает человека от животных, а отнюдь не роднит с ними. Более того, человек, в силу своей разумности, покоящейся на априорных формах восприятия и мышления, выключен из естественной причинности, т.е. свободен. Свобода, по Канту, есть свойство воли всех разумных существ. Но ее нельзя доказать с помощью опытных данных: «это безусловно невозможно и может быть доказано исключительно а ргіогі» (АА IV, 448) [Кант 1994b, c. 227], т.е. свобода сама есть априорная идея.
31 Нельзя обойти вниманием и тот факт, что нейронные связи образуются в результате деятельности. Общеизвестно, что человек рождается с большим количеством нейронов и очень небольшим количеством связей между ними. Связи нейронов образуются и укрепляются в процессе восприятия, движения, решения задач, социального взаимодействия. На протяжении всей жизни организма нейронные связи возникают, но также они ослабевают и разрушаются. Когда рецептор нейрона продолжительное время неактивен, он исчезает, оставляя место для появления других рецепторов. Таким образом, нельзя говорить об «априорности» нейронных связей. Не предзадана даже их пространственная локализация, хотя во многих случаях она типична. По причинам, которые не очень хорошо понятны нейронауке, воспроизведение речи, планирование и контроль, локализуются в левом полушарии у более чем у 90% людей. Латерализация функций головного мозга, т.е. их распределение по полушариям, свойственно также некоторым животным. Но локализация речевых функций людей при этом не ограничивается левым полушарием. Существуют свидетельства двустороннего функционирования при обработке входных сигналов речи и языка, при котором нейронная сеть расширяется на полушарие, не имеющее центров речи. Как известно из случаев хирургических вмешательств в левое полушарие мозга у маленьких детей, левосторонняя асимметрия языковой функции может сместиться в другое полушарие, если возникают значительные повреждения этой области в раннем детстве [Баарс, Гейдж 2014, c. 60].
32 Следующее расхождение таково: основная функция нейронов – информационная, т.е. обработка и перенос в головной мозг импульсов, которые поступают из окружающего мира или собственного тела. Она теснейшим образом связана с восприятием во всех его модальностях, включая внутренние – болевую, вестибюлярную, проприоцептивную и т.п. Если мы сопоставим информационные нейронные процессы с чувственным созерцанием, как его представляет Кант, то найдем здесь полную противоположность любым формам априорности. Для Канта чувственный опыт – это то, что не может быть априорным в принципе: «Качество ощущения всегда чисто эмпирическое, и его никак нельзя представлять себе а рrіоrі (например, цвет, вкус и т. п.)» (В 217) [Кант 1994a, c. 183].
33 Наконец, отличительная черта априорных образований разума, рассудка и чувственности – их сознательность. Бессознательное восприятие – нонсенс с точки зрения кантовской трансцендентальной философии, процессы категоризации или подведения множества под единство также предполагают возможность их рефлексии, тогда как нейронные процессы могут быть бессознательными. Не осознаваться субъектом могут даже такие нейронные импульсы, которые отвечают за фундаментальные возможности разума, например, распознавание речи. При помощи фМРТ доказано, что слова, обозначающие движения лица, руки или ноги (например, улыбаться, подбирать или ударять), дифференциально активируют зоны коры, лежащие вдоль границы моторной области, которые либо непосредственно прилегают, либо перекрываются с регионами мозга, активирующимися реальными движениями губ, пальцев или ног [Hauk et al. 2004]. Это означает, что существуют «перцептивные символические системы»: для сложных семантических процессов необходимо участие областей мозга, ранее адаптированных к взаимодействию с сенсомоторным миром [Баарса, Гейдж 2014, c. 32]. На основании этих данных можно утверждать, что пациенты, находящиеся в вегетативном состоянии2, слышат и распознают слова. Так, в процессе сканирования с помощью фМРТ испытуемой в вегетативном состоянии были представлены три слуховые команды: «представьте, что вы играете в теннис», «представьте, что вы посещаете комнаты в вашем доме», «а теперь просто расслабьтесь». Команды предъявлялись в начале тридцатисекундного периода, чередуя команды воображения и расслабления. Пациентка продемонстрировала аналогичную нейронную активность при сопоставлении с контрольными субъектами, выполняющими ту же задачу: устойчивая активация дополнительной двигательной области (SMA) наблюдалась во время задания на воображение движения [Owen at al. 2006]. Но можно ли утверждать при этом, что пациентка воспринимала слова осознанно, что она понимала их смысл? Этого утверждать нельзя. Более того, для нейронауки остается нерешенным вопрос о том, какие условия или состояния нервной системы необходимы и/или достаточны для того, чтобы соответствующее им ментальное состояние было сознательным [Wu Wayne 2018]. Есть основания полагать, что средствами нейронауки этот вопрос не решаем в принципе.
2. Состояние, при котором больной способен поддерживать жизнедеятельность без инструментальной поддержки, но полностью утрачивает способность к высшей нервной деятельности.
34

Заключение
35 Проделанное исследование осветило пересечение предметной области трансцендентализма и нейронаук и выявило ряд аспектов, позволяющих критически оценивать возможность их последовательной интеграции. На уровне предмета исследования два интересующие нас направления действительно имеют много общего. В нейронауках, как и в трансцендентализме, ведутся исследования исходных структур, фундирующих важнейшие представления живых существ (в частности, количественные и пространственно-временные репрезентации). Схватывание пространственно-временных отношений представляет собой в равной мере серьезную задачу для трансцендентальной философии, нейропсихологии и когнитивных наук. В отличие от физики, время и пространство не могут быть взяты здесь как шкалируемые и измеряемые с помощью приборов величины. Эти направления роднит то, что они занимают исследовательскую позицию «внутри» непосредственной данности пространства и времени познающему и действующему субъекту, т.е. исходят из пространственно-временного опыта. Но, в то же время, нейронауки в крайне ограниченной степени используют перспективу от первого лица в качестве своего метода; они опираются на аппаратные методы исследований. Интроспекция считается здесь ненадежным методом решения вопросов об умственной обработке сигналов или процессов [Wu Wayne 2018], в то время как трансцендентальные исследования базируются на перспективе от первого лица.
36 Существует существенное расхождение в трактовке общих для нейронауки и трансцендентализма категорий – репрезентация, пространство, время. Так, согласно Канту, пространство и время не наблюдаемы. Наблюдаемы исключительно явления, от пространства в них присутствует одновременность, а от времени – последовательность. Чтобы прийти к опыту пространства и времени, Кант предлагает идти путем редукции, изолировав сначала все понятийные интенции, привносимые в восприятия, с тем, чтобы оставить исключительно эмпирическое созерцание. Затем из этого созерцания удалить все, привносимое ощущением. Таким образом мы получим чистое созерцание или формы явлений – пространство и время (В 36). В нейроисследованиях, напротив, активно применяется не только наблюдение над пространственными и временными представлениями людей и животных на основе их перцептивной активности, но и их визуализация с помощью фМРТ, МЭГ, ЭЭГ и др.
37 Вряд ли можно всерьез говорить о том, что основанием для интеграции трансцендентализма и нейронаук может быть обнаружение в мозге зон, соответствующих описанным Кантом функциям разума. Тем не менее, мы приходим к выводу, что центральная точка соприкосновения нейронаук и трансцендентализма находится на уровне их предметной области. Оба направления ищут в разуме/организме человека некие исходные, предзаданные структуры (репрезентации), фундирующие его деятельность. Речь идет о своего рода «программе» нашего сознания независимо от того, каков ее носитель и в каких формах она выражается. Исследования нейронных коррелятов этих репрезентаций идут дальше, чем это имеет место в трансцендентальной философии – они задействуют изучение поведения животных, младенцев и детей.
38 Нейронные комплексы и функции унаследованы нами от предшествующих живых существ, и в этом смысле они есть «гипер-априори», т.е. биологические основания деятельности, как минимум, всех млекопитающих. Эти исходные нейронные связи позволяют живым существам ориентироваться в окружающем их мире, успешно взаимодействовать с ним, хотя причинно-следственная связь здесь не ясна. Скорее она обоюдна. Мы можем ориентироваться в пространстве потому, что у нас есть нейроны места, и наоборот, нейроны места сформированы действиями, связанными с ориентацией в пространстве. Безусловно, кантовская трансцендентальная философия не направлена на рефлексию столь глубоких предпосылок разума, простирающихся на довербальный, дорациональный и досознательный уровень. Но в целом оба направления претендуют на обнаружение своего рода универсальных генетических схем сознания.
39 Трансцендентальная направленность нейронаук проявляется в поиске предзаданных на уровне нейронных сетей оснований и форм категоризации человеческого опыта [Бажанов 2016, c. 128]. Сюда можно отнести навигационную систему мозга, нейроны числа, количественных представлений, величины – все, что можно рассматривать как биологические основания протоматематической, протоязыковой, протокульруной интуиций и даже абстрактного мышления вообще. Кант также полагал, что математические способности глубоко укоренены в нашем разуме на уровне его генетической «программы». Это доказывает тот факт, что собственно математические положения суть всегда априорные суждения, а не эмпирические, так как они содержат в себе необходимость, которая не может быть взята из опыта (АА IV, 268). Однако, здесь имеет место расхождение позиций: протоматематические интуиции животных имеют, безусловно, опытное происхождение в филогенезе. Нейронаука в целом далека от последовательного проведения идеи априорности нейронных процессов. Слово «врожденный», означающее «независимый от опыта», рассматривается в этой научной области как идеализация, «которую в конечном итоге придется заменить подробным исследованием лежащих в основе генетических механизмов и механизмов развития» [Dehaene and Brannon 2011, p. X]. Очевидно, что нейротрансцендентализм требует уточнения определения априорного.
40 Генезис априорного содержания разума и рассудка не обсуждался Кантом эксплицитно, но известно, что Кант не допускал никаких врожденных представлений. Все без исключения созерцания или понятия он трактовал как приобретенные [Кант 1993, с. 139]. Скорее кантовские априорные элементы, привносимые разумом в созерцания и представления, можно сравнить с тем, что в психологии обозначается как способности, формирующиеся на основе задатков. Для каждого конкретного разумного субъекта формы чувственности, схемы и понятия априорны, но на уровне филогенеза человечества они являются приобретенными, т.е. возникшими в результате исторического развития разума [Мёдова 2022, с. 327]. Можно заключить, что нейротрансцендентализм базируется на такой «генетической» трактовке понятия a priori, расширяя ее в эволюционном направлении до представленности априорных начал разума у животных. И в этой своей тенденции трансцендентализм парадоксальным образом смыкается с дарвинизмом: Ч. Дарвин полагал, что умственные способности высших животных, качественно такие же, как и у человека, хотя и отличны в степени развития [Дарвин 1953, с. 648].
41 Мы заключаем, что возможность нейротрансцендентализма как научного направления имеет под собой основания как минимум на уровне предмета исследований, хотя остаются открытыми вопросы о том, какая методология должна здесь стать основной и как возможен синтез экспериментального метода нейронаук и трансцендентальной рефлексии. В классификации интегративных объединений научных дисциплин нейротрансцендентализм следует отнести, на наш взгляд, к интердисциплинарности [Салтыков и др. 2017, с. 9], т.е. к такому типу интеграции, при котором метод одной устоявшейся дисциплины (в данном случае нейрофизиологии) применяется к новому, синтезированному предмету. Нами было показано, что нейротрансцендентализм изучает не априорные структуры сознания в том смысле, в каком они описываются феноменологией и другими ветвями трансцендентализма, но и не нейронные процессы, как они представляются нейрофизиологией и нейропсихологией. В рамках нейротрансцендентализма формируется новый объект исследований, атрибутация которого представляет несомненный научный интерес. Поэтому в рамках нейротрансцендентализма необходимо не только критически уточнить общие для двух объединяемых им дисциплин основные понятия, например, a priori, репрезентация, пространство, время, количество, число, восприятие, синтез и др., но и пересмотреть представления о человеческом разуме в его отношении к телесным функциям, поскольку, в отличие от трансцендентальной философии, нейрофизиология и нейропсихология не проводит сущностную границу между человеком и животным и «продлевает» когнитивные способности человека в животный мир.

References

1. Abela 2002 – Abela P. Kant’s Empirical Realism. Clarendon Press, Oxford, 2002. 303 р.

2. Ash, Simpson 2016 – Ash J., Simpson P. Geography and post-phenomenology. Progress in Human Geography, 2016. V. 40. Issue 1. С. 48–66.

3. Baars, Gage 2014 – Cognition, Brain, and Consciousness. Introduction to Cognitive Neuroscience. In 2 volumes. V. 2. Second Edition. Bernard J. Baars, Nicole M. Gage (eds.). Moscow: BINOM. Laboratoriya znanij, 2014. (In Russian)

4. Balci at al. 2009 – Balci F., Freestone D., Gallistel C.R. Risk assessment in man and mouse. Proc. Natl. Acad Sci. USA, 2009. Vol. 106 (7). Pp. 2459–2463.

5. Bandurin 2021 – Bandurin M. A. Noumenal swamp: post-Kantian representationalism and its relationalist critique in the light of strong disjunctivism. Vox. Philosophical journal. 2021. №34. Рр. 20-57. (In Russian)

6. Bazhanov 2016 – Bazhanov V.A. Socio-cultural revolution in neuroscience: new facets of the Kantian program. Russian Studies in Philosophy. 2016. № 8. Рр. 126–137. (In Russian)

7. Bazhanov 2019 – Bazhanov V. A. Subject of Cognition from a Cultural Neuroscience Perspective. Article in Axiomathes, 2019. DOI: 10.1007/s10516-019-09427-0

8. Brook, Jerzykiewicz 2002 – Brook А, Jerzykiewicz L. Atomistic and Systems Approaches to Consciousness. In: Gray, W.D., & Schunn, C.D. (Eds.). Proceedings of the Twenty-fourth Annual Conference of the Cognitive Science Society. Routledge, 2002. URL: https://www.researchgate.net/publication/254148991 (Accessed: 27 May 2024).

9. Burr et al. 2011 – Burr D.C., Ross J., Binda P., Morrone M.C. Saccades Compress Space, Time, and Number. In: Space, Time and Number in the Brain. Searching for the foundations of mathematical thought. London: Academic Press, Elsevier, 2011. Pp. 175-186.

10. Darwin 1953 – Darwin Ch. Works. V. 5. Ed. acad. E. N. Pavlovsky. Moscow: Publishing House of the USSR Academy of Sciences, 1553. (In Russian)

11. Dehaene and Brannon 2011 – Dehaene S. and Brannon E.M. (eds.) Space, Time and Number in the Brain. Searching for the foundations of mathematical thought. London: Academic Press, Elsevier, 2011.

12. Dehaene et al. 1993 – Dehaene S., Bossini S, Giraux P. The mental representation of parity and numerical magnitude. J. Exp. Psychol. Gen., 1993. Vol. 122. Pp. 371–396.

13. Dehaene, Cohen 2007 – Dehaene S., Cohen L. Cultural Recycling of Cortical Maps. Neuron, 2007. Vol. 56. Pp. 384–398.

14. Dickerson 2003 – Dickerson A. B. Kant on Representation and Objectivity. Cambridge University Press, 2003.

15. Hauk et al. 2004 – Hauk O., Johnsrude I., & Pulvermuller F. Somatotopic representation of action words in human motor and premotor cortex. Neuron, 2004. Vol. 41(2). Pp. 301–307.

16. Hevia, Spelke 2010 – Hevia de M.D., Spelke E. Number-space mapping in human infants. Psychol. Sci., 2010. Vol. 21. Рр. 653–660.

17. Kant 1993 – The Kant-Eberhard controversy. Continuation. Kantian Journal, 1993. V. 17. Pp. 129-145. (In Russian)

18. Kant 1994b – Kant I. Works. In 8 volumes. V. 4. Moscow: Choro, 1994. (In Russian)

19. Kant 1994а – Kant I. Works. In 8 volumes. V. 3. Moscow: Choro, 1994. (In Russian)

20. Katrechko 2021 – Katrechko S. Is the Kantian Transcendentalism Idealism? Kant's Conceptual Realism. Studies in Transcendental Philosophy, 2021. V. 2.1. DOI: 10.18254/S271326680016082-0 (In Russian)

21. Langston 2010 – Langston R.F. Development of the spatial representation system in the rat. Science, 2010. Vol. 328. Рр. 1576–1580.

22. Lourenco, Longo 2010 – Lourenco S.F., Longo M.R. General magnitude representation in human infants. Psychol. Sci., 2010. Vol. 21. Рр. 873–881.

23. Medova 2022 – Medova A.A. The genesis of a priopi and the paradoxical nature of transcendentalism. In: Philosophy in a polycentric world. To the 100th anniversary of the birth of A.A. Zinoviev: Selected works of the VIII Russian Philosophical Congress. Moscow: LLC "Sam Polygraphist", 2022. Pp. 323-337. (In Russian)

24. Northoff 2004 – Northoff G. Philosophy of the Brain: The brain problem. John Benjamins Publishing, 2004.

25. O’Keefe, Dostrovsky 1971 – O’Keefe J., Dostrovsky J. The hippocampus as a spatial map. Preliminary evidence from unit activity in the freely-moving rat. Brain Research, 1971. Vol. 34. Рр. 171-175.

26. Owen at al. 2006 – Owen A. M., Coleman M. R., Boly M., Davis M. H., Laureys S., and Pickard J. D. Detecting Awareness in the Vegetative State. Science, 2006. Vol 313, Issue 5792. Pp. 1402. doi:10.1126/science.1130197.

27. Parvizi at al. 2012 – Parvizi J., Jacques C., Foster B.L., Witthoft N., Rangarajan V., Weiner K.S., Grill-Spector K. Electrical stimulation of human fusiform face-selective regions distorts face perception. Neurosci., 2012. Vol. 32 (43). Pp. 14915-14920. URL: doi:10.1523/jneurosci.2609-12.2012

28. Radziewicz 1935 – Radziewicz P. Representationism Versus Perceptionism. Master's Theses. 328. Loyola University Chicago, 1935. URL: https://ecommons.luc.edu/luc_theses/328/ (Accessed: 27 May 2024).

29. Rockmore 2005 – Rockmore T. Kant on representationism and constructivism. Epistemology & Philosophy of Science. 2005. V. 1. Pp. 35-46. (In Russian)

30. Röd 1991 – Röd W. Erfahrung und Reflexion. Theorien der Erfahrung in transzendentalphilosophischer Sicht. München: Beck, 1991.

31. Rugani at al. 2015 – Rugani R., Vallortigara G., Priftis K., and Regolin L. Number-space mapping in the newborn chick resembles humans’ mental number line. Science, 2015. Vol. 347. Pp. 534–536.

32. Saltykov et al. 2017 – Saltykov S.A., Novikov D.A., Rusyaeva E.YU. Typology of Interdisciplinarity. Philosophy of Science. 2017. V. 3 (74). Pp. 3-16. (In Russian)

33. Schopenhauer 2011 – Schopenhauer A. Works. In 6 volumes. V. 2. Moscow: Respublika, Dmitrij Sechin, 2011. (In Russian)

34. Schutz 2004 – Schutz A. Selected works: A world glowing with meaning. Moscow: ROSSPEN, 2004. (In Russian)

35. Shahmoradi 2021 – Shahmoradi А. A representationalist reading of Kantian intuitions. Synthese, 2021. Vol. 198. Pp. 2169–2191. URL: https://doi.org/10.1007/s11229-019-02198-6 (Accessed: 27 May 2024).

36. Sperber and Hirschfeld 2004 – Sperber D., and Hirschfeld L.A. The cognitive foundations of cultural stability and diversity. Trends Cogn. Sci., 2004. Vol. 8. Рр. 40–46.

37. Srinivasan, Carey 2010 – Srinivasan M., Carey S. The long and the short of it: on the nature and origin of functional overlap between representations of space and time. Cognition, 2010. Vol. 116. Pp. 217–241.

38. Stolzenberg 2014 – Stolzenberg J. Kant and Medicine. Kantian Journal, 2014. V. 4. Pp. 61-80. (In Russian)

39. Umiltà et al. 2009 – Umiltà С., Priftis, К., Zorzi М. The spatial representation of numbers: evidence from neglect and pseudoneglect. Exp Brain Res., 2009. Vol. 192. Pp. 561–569.

40. Walsh 2003 – Walsh V. A theory of magnitude: Common cortical metrics of time, space and quantity. Trends Cogn. Sci., 2003. Vol. 7 (11). Pp. 483–488.

41. Wu Wayne 2018 – Wu Wayne. The Neuroscience of Consciousness [Online 2018]. In: The Stanford Encyclopedia of Philosophy. Winter 2018 Edition, Edward N. Zalta (ed.). URL: https://plato.stanford.edu/archives/win2018/entries/consciousness-neuroscience/ (Accessed: 27 May 2024).

42. Xu, Garcia 2008 – Xu F., Garcia V. Intuitive statistics by 8-month-old infants. Proc. Natl. Acad Sci. USA, 2008. Vol. 105 (13). Pp. 5012–5015.

Comments

No posts found

Write a review
Translate