Везде
Translator's introduction (R. Aquila "Kantian Appearances, Intentional Gegenstände, and Some Varieties Phenomenalism")
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Translator's introduction (R. Aquila "Kantian Appearances, Intentional Gegenstände, and Some Varieties Phenomenalism")
Annotation
PII
S123456780008226-9-1
DOI
10.18254/S27132668008226-9
Publication type
Miscellaneous
Status
Published
Authors
Maksim Evstigneev 
Affiliation: Higher School of Economics
Address: Russian Federation, Moscow
Georgii Filatov
Affiliation: Higher School of Economics
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Volume 1 Issue 1
Abstract

This text is an introduction to the translation of R. Aquila "Kantian Appearances, Intentional Objects, and Some Varieties Phenomenalism".

Keywords
Kant, phenomenalism, transcendental idealism, thing in itself, transdendental oject, transcendental deduction
Acknowledgment
This research was partly supported financially by Russian Foundation for Basic Research (Project No. 19–011–00925а)
Received
19.01.2020
Date of publication
06.07.2020
Number of purchasers
30
Views
1852
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
1 Текст, который читатели видят перед собой, был представлен Р. Аквилой на “Трансцендентальном семинаре” в 2018 году.
2 Работа выстроена вокруг обсуждения одной из ключевых проблем “Критики чистого разума” – вопроса о том, что значит быть предметом представлений. Этот сюжет имеет как экзегетическое, так и философское значение. Еще в письме Герцу от 21.02.1772 г. Кант пишет, что “ключ ко всей тайне метафизики” – это вопрос об отношении представления и его предмета (X, 130). На протяжении всех последующих 9 лет работы над “Критикой чистого разума” (если взять письмо к Герцу за точку отсчета) Кант предлагает различные стратегии рассмотрения вопроса об упомянутом отношении, приходя, наконец, к предполагаемому, финальному решению, которое и должно было быть изложено в “Критике чистого разума”. Однако кантовское обсуждение проблемы меняется от первого издания Критики ко второму, а далее, к Опус Постумум (Opus Postumum) и не соответствует черновым вариантам Дедукции, известным нам (в первую очередь, в черновиках “Дуйсбургского наследия”).
3 Более всего Аквилу в этом контексте интересует аспект проблемы, связанный с понятием “предмета представления”. Кантовское обсуждение этого сюжета исключительно темно и неоднозначно. С одной стороны, оно не занимает большой объем текста, который, кроме того, сильно трансформируется от первого издания ко второму. С другой, текст, по крайней мере на первый взгляд, выглядит противоречащим тому, что изложено в соседних разделах (по крайней мере, в первом издании, с которым Аквила в основном работает). Рассмотрение проблемы предмета представлений – это 6 очень насыщенных страниц (А104-10), предваряющиеся обсуждением синтезов репродукции и аппрегензии. Страницы эти чрезвычайно проблематичны, поскольку их связь с предыдущим разделом не вполне понятна. На эту проблему давно указывали многие комментаторы: несостыковка кантовского обсуждения Трансцендентального объекта с ходом аргумента Дедукции в других секциях вообще была одним из главных аргументов печально компиляционной (patchwork) гипотезы. Один из первых авторов этой гипотезы – Э. Адикес – объясняет, что “Критику чистого разума” можно представить не как единый текст, а как ряд несвязанных фрагментов, написанных в разное время [Adickes, 1889, p. XXI–XXII]. Далее Г. Файхингер, развивая идею Адикеса (и ряда других исследователей), предлагает детальный анализ текста Дедукции категорий, в котором демонстрирует, что кантовский текст неконсистентен, объясняя это тем, что Кант соединяет фрагменты разных периодов подготовительной работы, репрезентирующие различные доктрины, которых он тогда придерживался. И он приводит в пример как раз конец фрагмента А103 и начало фрагмента А104, в качестве места, где наиболее новый фрагмент дедукции соединяется с наиболее старым [Vaihinger, 1902, p. 46–50]. Несмотря на то, что компиляционная гипотеза сегодня уже более не выглядит актуальной, проблема консистентности Дедукции и кантовского понятия Трансцендентального объекта до сих пор остается открытой в кантоведении1]. С этой экзегетической точки зрения текст Аквилы содержит ряд продуктивных идей по интерпретации кантовского учения о трансцендентальном объекте.
1. См. например вывод из реконструкции трансцендентальной дедукции В.В. Васильева [Васильев, 1998, с. 148
4 Однако решение, которое предлагает Аквила имеет значение не только для этого хотя и значительного, но узкого сюжета. Во введении Аквила указывает, что свою интерпретацию Трансцендентального объекта он планирует приложить к более широкому контексту – к дискуссии о возможном кантовском феноменализме и статусе вещей самих по себе и явлений.
5 Начнем с феноменализма. В центральном для статьи Аквилы пассаже Кант обсуждает вопрос об отношении представления к его предмету. Кантовские современники придерживались, в общем случае, двух диаметрально противоположных взглядов на характер вышеобозначенного отношения. С одной стороны, существовала концепция репрезентационализма Лейбница-Вольфа, согласно которой между вещами и их представлениями (которые являются перцепциями в душе) нет каузальных отношений, последние лишь отражают вещи – являются представлениями (Vorstellungen) о них (выбор терминологии здесь, вероятно, не случаен). С другой стороны, существовала теория Локка и его последователей, согласно которой представления в душе – идеи – находятся в каузальном отношении с вещами [Kitcher, 1993, p. 67–68]. Несмотря на серьезные различия, обе доктрины могут дать ответ на вопрос о том, чем гарантировано соответствие представления предмету, а также предложить проект в эпистемологии, который будет способен предоставить критерии для оценки успешности познания (в случае Лейбница, например, это выльется в проект по поиску ясных и отчетливых – не спутанных – представлений (соответственно, простых)). Кант же, в противовес к предшественникам, занял иную позицию по этому вопросу. Возможно, позаимствовав ходы у Э. Кондильяка и Н. Мальбранша (см. [George, 1981, p. 235–236]), возможно, придя к решению самостоятельно – это, в данном случае не обладает большим значением. Важно же то, что, обсуждая Трансцендентальный объект, Кант пишет, что предмет должен соответствовать познанию, а значит и отличаться от него. Но, в то же время, он должен познанию каким-то образом принадлежать, поскольку, как известно уже из Трансцендентальной Эстетики, познание вещей самих по себе невозможно. Очевидный выход из сложившейся ситуации – это некоторая форма феноменализма, различные варианты которого Аквила и обсуждает в своей статье.
6 Обсуждение феноменализма напрямую связано с вопросом о статусе вещей самих по себе, и, посредством этого, с вопросом о роли Трансцендентального Идеализма – доктрины, согласно которой пространство и время суть только формы чувственности, а не вещи сами по себе, их свойства или отношения между ними. Уже сама формулировка ставит перед читателями вопрос о том, каким статусом обладают вещи сами по себе: обладают ли они некоторой реальностью (подход двух-миров) или же они являются лишь некоторым аспектом познания и имеют значение лишь постольку, поскольку ничто познавательно релевантное не может быть охарактеризовано через апелляцию к ним (двух аспектный подход). Один из лучших способов протестировать реконструкцию кантовского трансцендентального идеализма – это проверить его на классическом аргументе “упущенной альтернативы”. Аргумент этот, выдвигавшийся еще кантовскими современниками2], обыкновенно ассоциируется с А. Тренделенбургом, который воспроизводил его в ходе полемики с К. Фишером3]. Тренделенбург полагал, что Кант ошибался, когда утверждал, что пространство и время могут быть только субъективными или только объективными. Он указывает, что возможна еще третья, упущенная альтернатива, согласно которой пространство и время одновременно и субъективны, и объективны [Trendelenburg, 1867, p. 231]. Корректная интерпретация Трансцендентального Идеализма должна, по всей видимости, нивелировать третью альтернативу или показать неконсистентность доктрины. Разбор возражения Тренделенбурга, а также интерпретацию Трансцендентального Идеализма, которую приводит Аквила читатели могут найти в четвертой секции работы.
2. Одним из первых такое возражение высказал Х. Писториус в своей рецензии на шульцевское изложение кантовской философии [Pistorius, 1784, p. 94–94

3. Краткий обзор полемики см. [Specht, 2014
7 Мы полагаем, что теперь читатели снабжены некоторой необходимой информацией, которая позволит им, с одной стороны, оценить значимость статьи Аквилы для некоторых проблем кантоведения и, с другой, получить представление о некоторых специфических аспектах полемики, в которой Аквила участвует. Теперь мы скажем несколько слов о самом переводе.
8 Текст Аквилы написан довольно свободным, несколько неакадемическим языком. Это создает некоторые дополнительные трудности для переводчиков, поскольку последние вынуждены выбирать между точностью перевода и сохранением стилистики текста. Надеемся, в некоторой степени, нам удалось их преодолеть. В тех местах, где, как мы полагаем, читатели могли бы быть заинтересованы в том, чтобы увидеть слово, стоящее в оригинальном тексте, мы приводим его в круглых скобках.
9 Слова ‘reference’ и ‘to refer’ мы переводим как ‘референция’ и ‘осуществить референцию’. Слово ‘a priori’, где возможно, мы пытаемся сохранить в его оригинальной латинской форме, однако, в некоторых случаях согласование предложения требует прилагательного – тогда мы переводим ‘a priori’, как ‘априорный’. Читателям следует учитывать, что не вполне корректно с точки зрения кантовского языка, использовать такие выражения, но в ином случае текст был бы много более сложен для прочтения [Мотрошилова, 2006, с. 717]. Еще одна проблема перевода – это различие между ‘Object’ и ‘Gegenstand’; в русском языке существует соответствующая пара терминов: ‘объект’ и ‘предмет’, которой можно без содержательных потерь передать вышеобозначенное различие. В английском же языке традиционно используется только одно слово ‘object’ для двух этих терминов. На данную проблему указывала Н.В. Мотрошилова, призывая кантоведов читать по-немецки [Мотрошилова, 2017], что они, вероятно, в любом случае охотно делают. Не вдаваясь в обсуждение того, в чем заключается содержательное, а не стилистическое различие между ‘Object’ и ‘Gegenstand’4, отметим, что Аквила, учтя замечание переводчиков и редакторов, внес изменения в оригинальный текст, указав в каких случаях имеется в виду ‘Object’, а в каких ‘Gegenstand’. Делалось это посредством приведения немецких эквивалентов. Поскольку русский язык позволяет проводить указанное различие без обращения к немецким терминам, мы их не приводим, а переводим ‘Object’ как ‘объект’, а ‘Gegenstand’ как ‘предмет’.
4. И есть ли оно вообще, то есть не используются ли они просто как взаимозаменяемые слова, как Кант, например, использует слово ‘Erklärung’ и его латинский аналог ‘Definition’.
10 Работы Канта Аквила цитирует по Kants gesammelte Schriften [Kant, 1900-], используя переводы из кембриджского издания его трудов. В переводе мы сохраняем ссылки на немецкие оригиналы и используем отечественные переводы, где возможно. Цитаты из “Критики чистого разума” приводятся по изданию под редакцией Н.В. Мотрошиловой [Кант, 2006a; Кант, 2006b].

References

1. Vasil'ev V.V. Podvaly kantovskoj metafiziki (deduktsiya kategorij). Moskva: Nasledie, 1998.

2. Kant I. T.2: Kritika chistogo razuma: v 2ch. Ch.1 // Sochineniya na nemetskom i russkom yazykakh / pod red. B. Bushling, N. Motroshilova. Moskva: Nauka, 2006a.

3. Kant I. T.2: Kritika chistogo razuma: v 2ch. Ch.2 // Sochineniya na nemetskom i russkom yazykakh / pod red. N. Motroshilova, B. Bushling. Moskva: Nauka, 2006b.

4. Motroshilova N.V. Kommentarii k novoj redaktsii perevoda «Kritiki chistogo razuma» // Kant I. Sochineniya na nemetskom i russkom yazykakh. T.2: Kritika chistogo razuma: v 2 ch. Ch.2 / pod red. B. Bushling, N.V. Motroshilova. Moskva: Nauka, 2006. S. 693–777.

5. Motroshilova N.V. Pochemu sovershenno neobkhodima i kak vozmozhna predvaritel'naya tekstologicheskaya rabota nad osnovnymi ponyatiyami ‘Kritiki chistogo razuma’ I. Kanta // Transtsendental'nyj povorot v sovremennoj filosofii – 2: kantovskoe yavlenie, ego ontologicheskij i ehpistemicheskij status;Sbornik materialov mezhdunarodnogo nauchnogo seminara «Transtsendental'nyj povorot v sovremennoj filosofii» (g. Moskva, 27– 29 aprelya 2017 / pod red. S.L. Katrechko. Moskva: Fond TsGI, 2017. S. 67–72.

6. Adickes E. Einleitung des Herausgebers // Immanuel Kants Kritik der reinen Vernunft. Mit einer Einleitung und Anmerkungen herausgegeben von Dr. Erich Adickes. / ed. E. Adickes. Berlin: Mayer & Müller, 1889. P. XIII–XXVII.

7. George R. Kant’s sensationism // Synthese. 1981. V. 47. № 2. P. 229–255.

8. Kant I. Kants gesammelte Schriften. Berlin: Walter de Gruyter & Co., 1900-.

9. Kitcher P. Kant ’s Transcendental Psychology. New York: Oxford University Press, 1993.

10. Pistorius H.A. Erläuterung über des Herrn Professor Kant Critik der reinen Vernunft von Joh. Schultze // Allg. Dtsch. Bibl. 1784. V. 66. № 1. P. 92–123.

11. Specht A. F. A. Trendelenburg and the Neglected Alternative // Br. J. Hist. Philos. 2014. V. 22. № 3. P. 514–534.

12. Trendelenburg A.F. Ueber eine Lücke in Kants Beweis von der ausschliessenden Subjectivetät des Raums und der Zeit. Ein kritisches und antikritisches Blatt // Historische Beiträge zur Philosophie. Band 3. Berlin: Verlag von G. Bethge, 1867. P. 215–276.

13. Vaihinger H. Die transcendentale Deduction der Kategorien. Halle: Max Niemeyer, 1902.

Comments

No posts found

Write a review
Translate