Везде
Предисловие переводчиков (Р. Аквила "Кантовские явления, интенциональные предметы и некоторые варианты феноменализма")
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Предисловие переводчиков (Р. Аквила "Кантовские явления, интенциональные предметы и некоторые варианты феноменализма")
Аннотация
Код статьи
S123456780008226-9-1
DOI
10.18254/S27132668008226-9
Тип публикации
Разное
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Евстигнеев Максим Дмитриевич 
Аффилиация: Высшая школа экономики
Адрес: Российская Федерация, Москва
Филатов Георгий Юрьевич
Аффилиация: Высшая школа экономики
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
Том 1 Выпуск 1
Аннотация

Текст является предисловием к переводу статьи Р. Аквилы "Кантовские явления, интенциональные объекты и некоторые варианты феноменализма".

Ключевые слова
Кант, феноменализм, трансцендентальный идеализм, вещь сама по себе, трансцендентальный объект, дедукция категорий
Источник финансирования
Данное исследование частично проведено в рамках проекта «Кантовский проект дескриптивной метафизики: история и современное развитие», поддержанного грантом РФФИ (проект № 19–011–00925).
Классификатор
Получено
19.01.2020
Дата публикации
06.07.2020
Всего подписок
30
Всего просмотров
1851
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
1 Текст, который читатели видят перед собой, был представлен Р. Аквилой на “Трансцендентальном семинаре” в 2018 году.
2 Работа выстроена вокруг обсуждения одной из ключевых проблем “Критики чистого разума” – вопроса о том, что значит быть предметом представлений. Этот сюжет имеет как экзегетическое, так и философское значение. Еще в письме Герцу от 21.02.1772 г. Кант пишет, что “ключ ко всей тайне метафизики” – это вопрос об отношении представления и его предмета (X, 130). На протяжении всех последующих 9 лет работы над “Критикой чистого разума” (если взять письмо к Герцу за точку отсчета) Кант предлагает различные стратегии рассмотрения вопроса об упомянутом отношении, приходя, наконец, к предполагаемому, финальному решению, которое и должно было быть изложено в “Критике чистого разума”. Однако кантовское обсуждение проблемы меняется от первого издания Критики ко второму, а далее, к Опус Постумум (Opus Postumum) и не соответствует черновым вариантам Дедукции, известным нам (в первую очередь, в черновиках “Дуйсбургского наследия”).
3 Более всего Аквилу в этом контексте интересует аспект проблемы, связанный с понятием “предмета представления”. Кантовское обсуждение этого сюжета исключительно темно и неоднозначно. С одной стороны, оно не занимает большой объем текста, который, кроме того, сильно трансформируется от первого издания ко второму. С другой, текст, по крайней мере на первый взгляд, выглядит противоречащим тому, что изложено в соседних разделах (по крайней мере, в первом издании, с которым Аквила в основном работает). Рассмотрение проблемы предмета представлений – это 6 очень насыщенных страниц (А104-10), предваряющиеся обсуждением синтезов репродукции и аппрегензии. Страницы эти чрезвычайно проблематичны, поскольку их связь с предыдущим разделом не вполне понятна. На эту проблему давно указывали многие комментаторы: несостыковка кантовского обсуждения Трансцендентального объекта с ходом аргумента Дедукции в других секциях вообще была одним из главных аргументов печально компиляционной (patchwork) гипотезы. Один из первых авторов этой гипотезы – Э. Адикес – объясняет, что “Критику чистого разума” можно представить не как единый текст, а как ряд несвязанных фрагментов, написанных в разное время [Adickes, 1889, p. XXI–XXII]. Далее Г. Файхингер, развивая идею Адикеса (и ряда других исследователей), предлагает детальный анализ текста Дедукции категорий, в котором демонстрирует, что кантовский текст неконсистентен, объясняя это тем, что Кант соединяет фрагменты разных периодов подготовительной работы, репрезентирующие различные доктрины, которых он тогда придерживался. И он приводит в пример как раз конец фрагмента А103 и начало фрагмента А104, в качестве места, где наиболее новый фрагмент дедукции соединяется с наиболее старым [Vaihinger, 1902, p. 46–50]. Несмотря на то, что компиляционная гипотеза сегодня уже более не выглядит актуальной, проблема консистентности Дедукции и кантовского понятия Трансцендентального объекта до сих пор остается открытой в кантоведении1]. С этой экзегетической точки зрения текст Аквилы содержит ряд продуктивных идей по интерпретации кантовского учения о трансцендентальном объекте.
1. См. например вывод из реконструкции трансцендентальной дедукции В.В. Васильева [Васильев, 1998, с. 148
4 Однако решение, которое предлагает Аквила имеет значение не только для этого хотя и значительного, но узкого сюжета. Во введении Аквила указывает, что свою интерпретацию Трансцендентального объекта он планирует приложить к более широкому контексту – к дискуссии о возможном кантовском феноменализме и статусе вещей самих по себе и явлений.
5 Начнем с феноменализма. В центральном для статьи Аквилы пассаже Кант обсуждает вопрос об отношении представления к его предмету. Кантовские современники придерживались, в общем случае, двух диаметрально противоположных взглядов на характер вышеобозначенного отношения. С одной стороны, существовала концепция репрезентационализма Лейбница-Вольфа, согласно которой между вещами и их представлениями (которые являются перцепциями в душе) нет каузальных отношений, последние лишь отражают вещи – являются представлениями (Vorstellungen) о них (выбор терминологии здесь, вероятно, не случаен). С другой стороны, существовала теория Локка и его последователей, согласно которой представления в душе – идеи – находятся в каузальном отношении с вещами [Kitcher, 1993, p. 67–68]. Несмотря на серьезные различия, обе доктрины могут дать ответ на вопрос о том, чем гарантировано соответствие представления предмету, а также предложить проект в эпистемологии, который будет способен предоставить критерии для оценки успешности познания (в случае Лейбница, например, это выльется в проект по поиску ясных и отчетливых – не спутанных – представлений (соответственно, простых)). Кант же, в противовес к предшественникам, занял иную позицию по этому вопросу. Возможно, позаимствовав ходы у Э. Кондильяка и Н. Мальбранша (см. [George, 1981, p. 235–236]), возможно, придя к решению самостоятельно – это, в данном случае не обладает большим значением. Важно же то, что, обсуждая Трансцендентальный объект, Кант пишет, что предмет должен соответствовать познанию, а значит и отличаться от него. Но, в то же время, он должен познанию каким-то образом принадлежать, поскольку, как известно уже из Трансцендентальной Эстетики, познание вещей самих по себе невозможно. Очевидный выход из сложившейся ситуации – это некоторая форма феноменализма, различные варианты которого Аквила и обсуждает в своей статье.
6 Обсуждение феноменализма напрямую связано с вопросом о статусе вещей самих по себе, и, посредством этого, с вопросом о роли Трансцендентального Идеализма – доктрины, согласно которой пространство и время суть только формы чувственности, а не вещи сами по себе, их свойства или отношения между ними. Уже сама формулировка ставит перед читателями вопрос о том, каким статусом обладают вещи сами по себе: обладают ли они некоторой реальностью (подход двух-миров) или же они являются лишь некоторым аспектом познания и имеют значение лишь постольку, поскольку ничто познавательно релевантное не может быть охарактеризовано через апелляцию к ним (двух аспектный подход). Один из лучших способов протестировать реконструкцию кантовского трансцендентального идеализма – это проверить его на классическом аргументе “упущенной альтернативы”. Аргумент этот, выдвигавшийся еще кантовскими современниками2], обыкновенно ассоциируется с А. Тренделенбургом, который воспроизводил его в ходе полемики с К. Фишером3]. Тренделенбург полагал, что Кант ошибался, когда утверждал, что пространство и время могут быть только субъективными или только объективными. Он указывает, что возможна еще третья, упущенная альтернатива, согласно которой пространство и время одновременно и субъективны, и объективны [Trendelenburg, 1867, p. 231]. Корректная интерпретация Трансцендентального Идеализма должна, по всей видимости, нивелировать третью альтернативу или показать неконсистентность доктрины. Разбор возражения Тренделенбурга, а также интерпретацию Трансцендентального Идеализма, которую приводит Аквила читатели могут найти в четвертой секции работы.
2. Одним из первых такое возражение высказал Х. Писториус в своей рецензии на шульцевское изложение кантовской философии [Pistorius, 1784, p. 94–94

3. Краткий обзор полемики см. [Specht, 2014
7 Мы полагаем, что теперь читатели снабжены некоторой необходимой информацией, которая позволит им, с одной стороны, оценить значимость статьи Аквилы для некоторых проблем кантоведения и, с другой, получить представление о некоторых специфических аспектах полемики, в которой Аквила участвует. Теперь мы скажем несколько слов о самом переводе.
8 Текст Аквилы написан довольно свободным, несколько неакадемическим языком. Это создает некоторые дополнительные трудности для переводчиков, поскольку последние вынуждены выбирать между точностью перевода и сохранением стилистики текста. Надеемся, в некоторой степени, нам удалось их преодолеть. В тех местах, где, как мы полагаем, читатели могли бы быть заинтересованы в том, чтобы увидеть слово, стоящее в оригинальном тексте, мы приводим его в круглых скобках.
9 Слова ‘reference’ и ‘to refer’ мы переводим как ‘референция’ и ‘осуществить референцию’. Слово ‘a priori’, где возможно, мы пытаемся сохранить в его оригинальной латинской форме, однако, в некоторых случаях согласование предложения требует прилагательного – тогда мы переводим ‘a priori’, как ‘априорный’. Читателям следует учитывать, что не вполне корректно с точки зрения кантовского языка, использовать такие выражения, но в ином случае текст был бы много более сложен для прочтения [Мотрошилова, 2006, с. 717]. Еще одна проблема перевода – это различие между ‘Object’ и ‘Gegenstand’; в русском языке существует соответствующая пара терминов: ‘объект’ и ‘предмет’, которой можно без содержательных потерь передать вышеобозначенное различие. В английском же языке традиционно используется только одно слово ‘object’ для двух этих терминов. На данную проблему указывала Н.В. Мотрошилова, призывая кантоведов читать по-немецки [Мотрошилова, 2017], что они, вероятно, в любом случае охотно делают. Не вдаваясь в обсуждение того, в чем заключается содержательное, а не стилистическое различие между ‘Object’ и ‘Gegenstand’4, отметим, что Аквила, учтя замечание переводчиков и редакторов, внес изменения в оригинальный текст, указав в каких случаях имеется в виду ‘Object’, а в каких ‘Gegenstand’. Делалось это посредством приведения немецких эквивалентов. Поскольку русский язык позволяет проводить указанное различие без обращения к немецким терминам, мы их не приводим, а переводим ‘Object’ как ‘объект’, а ‘Gegenstand’ как ‘предмет’.
4. И есть ли оно вообще, то есть не используются ли они просто как взаимозаменяемые слова, как Кант, например, использует слово ‘Erklärung’ и его латинский аналог ‘Definition’.
10 Работы Канта Аквила цитирует по Kants gesammelte Schriften [Kant, 1900-], используя переводы из кембриджского издания его трудов. В переводе мы сохраняем ссылки на немецкие оригиналы и используем отечественные переводы, где возможно. Цитаты из “Критики чистого разума” приводятся по изданию под редакцией Н.В. Мотрошиловой [Кант, 2006a; Кант, 2006b].

Библиография

1. Васильев В.В. Подвалы кантовской метафизики (дедукция категорий). Москва: Наследие, 1998.

2. Кант И. Т.2: Критика чистого разума: в 2ч. Ч.1 // Сочинения на немецком и русском языках / под ред. Б. Бушлинг, Н. Мотрошилова. Москва: Наука, 2006a.

3. Кант И. Т.2: Критика чистого разума: в 2ч. Ч.2 // Сочинения на немецком и русском языках / под ред. Н. Мотрошилова, Б. Бушлинг. Москва: Наука, 2006b.

4. Мотрошилова Н.В. Комментарии к новой редакции перевода «Критики чистого разума» // Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. T.2: Критика чистого разума: в 2 ч. Ч.2 / под ред. Б. Бушлинг, Н.В. Мотрошилова. Москва: Наука, 2006. С. 693–777.

5. Мотрошилова Н.В. Почему совершенно необходима и как возможна предварительная текстологическая работа над основными понятиями ‘Критики чистого разума’ И. Канта // Трансцендентальный поворот в современной философии – 2: кантовское явление, его онтологический и эпистемический статус;Сборник материалов международного научного семинара «Трансцендентальный поворот в современной философии» (г. Москва, 27– 29 апреля 2017 / под ред. С.Л. Катречко. Москва: Фонд ЦГИ, 2017. С. 67–72.

6. Adickes E. Einleitung des Herausgebers // Immanuel Kants Kritik der reinen Vernunft. Mit einer Einleitung und Anmerkungen herausgegeben von Dr. Erich Adickes. / ed. E. Adickes. Berlin: Mayer & Müller, 1889. P. XIII–XXVII.

7. George R. Kant’s sensationism // Synthese. 1981. V. 47. № 2. P. 229–255.

8. Kant I. Kants gesammelte Schriften. Berlin: Walter de Gruyter & Co., 1900-.

9. Kitcher P. Kant ’s Transcendental Psychology. New York: Oxford University Press, 1993.

10. Pistorius H.A. Erläuterung über des Herrn Professor Kant Critik der reinen Vernunft von Joh. Schultze // Allg. Dtsch. Bibl. 1784. V. 66. № 1. P. 92–123.

11. Specht A. F. A. Trendelenburg and the Neglected Alternative // Br. J. Hist. Philos. 2014. V. 22. № 3. P. 514–534.

12. Trendelenburg A.F. Ueber eine Lücke in Kants Beweis von der ausschliessenden Subjectivetät des Raums und der Zeit. Ein kritisches und antikritisches Blatt // Historische Beiträge zur Philosophie. Band 3. Berlin: Verlag von G. Bethge, 1867. P. 215–276.

13. Vaihinger H. Die transcendentale Deduction der Kategorien. Halle: Max Niemeyer, 1902.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести